Шестнадцатилетний Сальва носит фамилию Канаседа, чем очень гордится. Ведь он представитель славного и древнего рода, который и сегодня относится к «сливкам общества». Дедушка Сальвы – известный бизнесмен, попечитель благотворительного фонда, его знает каждый уважающий себя испанец. А для Сальвы дедушка еще и самый близкий друг, который всегда поддержит, поймёт и спасёт, если это будет нужно. Если учесть, что с родителями, которые недавно развелись, у мальчика отношения напряженные, то роль и влияние дедушки вырастают в разы.
Но от сумы и от тюрьмы, как говорится, не зарекайся. Неожиданно общественности становится известно, что фонд Канаседа использовал деньги не по назначению, вскрылись махинации, и дедушка оказывается под следствием. Всё переворачивается с ног на голову. И если сначала Сальва уверен, что это какая-то нелепая ошибка, что дед сейчас всё объяснит полиции, и его отпустят, то постепенно мальчик понимает, что теперь придётся жить в новой реальности.
Усугубляется всё еще и тем, что отношение к герою в школе меняется в одну секунду. Еще вчера каждый считал честью стать другом Сальвы, послушать его рассказы о дедушке и крутом приёме, на котором удалось побывать, посмотреть фотографии со звёздами кино, которые приветствовали деда и внука Канаседу, а сегодня Сальва становится чуть ли не изгоем. Его травят в соцсетях, оскорбляют в реальности, и как со всем этим быть, непонятно. Тем более, что нужно как-то выстраивать новые отношения с дедом, а желания общаться всё меньше. Что выберет Сальва? Станет он обвинителем деда или его защитником? И как правильно поступить в такой ситуации? Книга «Все о моем дедушке» испанской писательницы Анны Мансо от издательства «КомпасГид» поможет найти ответы на многие сложные вопросы.
Перед нами проходит история взросления главного героя. И взрослеть ему придётся быстро. Розовые очки отброшены в сторону. Страх, непонимание, желание скрыть свою жизнь от чужих глаз, отрицание близких и самого себя – Сальва проживает стрессовую ситуацию здесь и сейчас. И мы ее проживаем вместе с ним. Эта откровенная, щемящая и местами буквально обескураживающая история держит в напряжении до самого конца. Здесь и психологическая драма, и триллер, и детектив. Анна Мансо раскрывает душу подростка через призму экстремальной семейной ситуации.
В 2016 году книга была названа лучшим молодёжным романом и получила премию Gran Angular.
_____
Мы публикуем отрывок из повести «Все о моем дедушке».
Глава 1.
Моя жизнь превратилась в бардак планетарного масштаба.
Сам уже не знаю, кто я. Ну, помимо того, что отношусь к виду Homo sapiens, живу в Барселоне, зовут меня Сальва, мне шестнадцать и я сейчас сижу дома на диване и пытаюсь не заснуть.
Отец посадил меня смотреть какое-то черно-белое кино. Конечно, не силой заставил — просто предложил вместе посмотреть фильм. Но пока я медлил с ответом, он весь как-то съежился, будто ждал, что на него вот-вот свалится стиральная машина и раздавит насмерть, если я скажу что-то кроме нейтрального «Ладно, давай». Мне не хватило смелости ответить честно, что я бы скорее сожрал яичницу из трех яиц с сальмонеллами, чем смотрел этот жуткий фильм, который он выбрал.
Потому что фильм… Отцу чем меньше в кино красок и диалогов, тем лучше. Но у нас дома давно нелады, так что я не решаюсь спорить. По его задумке, это вроде как момент единения. Он специально выбрал фильм, чтобы дать мне понять: он ко мне относится как ко взрослому человеку, мыслящему, рефлексирующему и всё такое прочее. Вот поэтому, хотя фильм занудный и совершенно инопланетный, хотя я и знаю, что буду засыпать перед экраном, я всё-таки не стал портить момент. Сделаю над собой усилие и постараюсь держать глаза открытыми.
Начало, надо сказать, мне понравилось: в бассейне плавает утопленник, а его голос в это время рассказывает, что с ним приключилось. Мертвый, а разговаривает — совсем как я.
Конечно, я еще жив, по крайней мере отчасти. Но прежнего Сальвы больше нет, и теперь я уже не знаю ни кто я сейчас, ни кем я был, и не понимаю, что происходит вокруг.
Это кино тоже никто не понимает. А может, только я не понимаю, потому что не хочу сделать над собой усилие. Да хватит с меня усилий. Всё без толку. Лучше отключусь. Главное, не заснуть. Буду сидеть, смотреть в экран и вспоминать. Вернусь в памяти на несколько месяцев назад — тогда я еще был счастлив.
А потом случилась эта история с дедушкой, и оказалось, что быть счастливым уже невозможно.
Глава 2.
До того как началась история с дедушкой, мне всегда поднимало настроение, когда кто-нибудь спрашивал мое имя. Каждый раз веселился. Неважно, наезжал ли этот кто-то («Эй! А ты еще что за перец? Ну-ка говори, как твое имя?»), невинно — или не очень невинно — любопытствовал («Привет… А тебя как зовут?») или хотел получить информацию («Пожалуйста, назовите ваше полное имя»).
За секунду до того, как произнести свою фамилию, я уже знал, что спросивший будет в шоке. Это-то мне и нравилось — нравилось до того, что я всегда растягивал этот момент, а потом — раз! — и выдавал: «Каноседа. Меня зовут Сальва Каноседа». Каноседа! Лицо моего собеседника застывает, зрачки сужаются, и я вижу, как он крепится, лишь бы не выдать свой восторг («Надо же, познакомился с кем-то из семьи Каноседа!») или ужас («Ох, не стоило вставать поперек дороги Каноседе!») — пусть даже этот Каноседа, как я, строит из себя последнего олуха в школе или в компании. Я, хоть и не самый умный на планете (но и не самый тупой всё-таки), всё равно замечал эту эйфорию или панику, как бы мои собеседники ни старались ее скрыть, — и, признаюсь, улыбался.
Улыбался и наслаждался минутой, без малейших угрызений совести. Да, быть Каноседой — это было круто. При каждой встрече с моим дедушкой — великим Каноседой, тем самым Каноседой, всенародным любимцем, главным защитником культуры в Каталонии, которого приглашали на все ток-шоу и дебаты, которого мечтали видеть своим кандидатом все политические партии, которого чуть ли не единогласно избрали «каталонцем года», — так вот, при каждой встрече я его приветствовал одной и той же шуткой:
— Дед, быть Каноседой — самый сахар!
А он всегда на это хохотал, и казалось, что его грудь, квадратная, чудовищная, непропорционально широкая для его невысокого роста, вот-вот треснет. Когда я был маленький, я однажды спросил: «Деда, у тебя там чемодан?» А он ответил: «Не чемодан, а железный сейф, вместо ребер». Каждый раз, как вспоминаю это теперь, хочется сказать: «Хватило же тебе наглости!» Но дед всегда смотрел на меня, скривив губы — вот-вот то ли улыбнется, то ли пошлет меня куда подальше, — и отвечал, как обычно:
— Ну и шельмец же ты!
Дедушка был президентом фонда Даниэля Каноседы. Фонд основал наш предок, который сотню лет назад сделал состояние на Кубе, причем на таком абсурдном деле, как торговля сахарным тростником. Мне всегда казалось какой-то мистикой, что на сахарном тростнике можно было нажить миллионы, — хотя секретное приветствие для меня с дедом вышло что надо! А еще более невообразимым было то, как поступил наш предок, когда приплыл домой со всеми деньгами. Ему захотелось, чтобы все на свете узнали: он самый благородный, самый ученый и самый щедрый каталонец в истории, — и он употребил свое состояние на то, чтобы основать культурный фонд.
Фонд оплачивает концерты, театральные фестивали, выставки, спонсирует Национальный оркестр Каталонии, пожертвовал Национальному музею искусства Каталонии целую коллекцию картин, которые собирал Даниэль Каноседа, а с тех пор, как начался кризис, вкладывает огромные суммы в стипендии, образовательные центры и тому подобное. Но прежде всего фонд занимается тем, что организует, финансирует, торжественно открывает и закрывает тысячи культурных мероприятий. Вот за такие дела можно войти в историю как настоящий сеньор — а того-то и надо было моему предку Даниэлю Каноседе.
Безумно хотеть всем нравиться — это у нас, наверное, наследственное. И совершенно не понимать, кто ты, — тоже. Даже дедушка, всегда такой уверенный в себе, теперь, после этой истории, дезориентирован еще больше моего. Ведет себя так, будто ничего не случилось. Будто его не отшвырнуло на обочину то самое общество, которое еще недавно заглядывало ему в рот.
Он себя убедил, что ничуть не изменился. Но когда я вижу, как он притворяется равнодушным, даже оскорбленным, я понимаю, что он сам не знает, кто он такой. Да уж, проклятая наша наследственность.
А мой отец, наоборот, — Каноседа с кучей комплексов и никогда этого не скрывал. Ему всегда было тяжело сжиться с дедовой властью и славой — это же чистейший криптонит* для любого, кто пытается быть самостоятельной личностью. Рядом с дедом каждый чувствует себя жалким червяком.
Мой отец сам не свой с тех пор, как случилась эта история с дедушкой. К счастью, они теперь не общаются, потому что он, как и дед, стал бы тогда врагом государства номер один.
Я не преувеличиваю.
____
*Криптонит — единственное вещество, способное ослабить или даже убить Супермена. Конечно, существует оно — как и сам Супермен — только на страницах комиксов о вселенной DC. Слово «криптонит» стало синонимом понятия «ахиллесова пята». — Примеч. Ред.
Материал подготовлен издательством «КомпасГид».